Почему инновационные разработки в России никому не нужны
Назад в каменный век?
Антон Чаблин, «Кавполит»
Стоит ли бояться ГМО? И какую роль трансгенные технологии завтра будут играть в сельском хозяйстве России и, в частности, Северного Кавказа? В недавней статье «Год великого дефицита» КАВПОЛИТ рассказывал о деятельности Ассоциации по разработке и внедрению в производство биотехнологических продуктов «Золотая коза». Она действует, напомним, на базе Института биологии гена РАН и занимается выведением трансгенных животных.
Сегодня на вопросы обозревателя КАВПОЛИТа отвечает вице-президент ассоциации «Золотая коза», профессор Валерий Шестаков.
– Валерий Васильевич, вы с коллегами предлагаете производить с использованием трансгенных коз человеческий белок лактоферрин. Неужели вы не задумывались, что вывод такого продукта на рынок столкнется с тотальной боязнью ГМО?
– Во-первых, лактоферрин не является генно-модифицированным продуктом, на это есть заключение специализированных лабораторий. Это абсолютно идентичный человеческому белок. Ведь и человеческий инсулин получают не путем убийства бомжей под мостом, а с помощью бактерий.
Получение лактоферрина – это заслуга целой плеяды ученых из Института биологии гена, который возглавляет академик Павел Георгиев. Проводятся работы в лаборатории трансгенеза, заведует которой Елена Садчикова, а непосредственный организатор работы – это президент нашей ассоциации «Золотая коза» Игорь Гольдман.
И для меня, и для моих коллег нынешняя боязнь ГМО, которая царит в России, удивительна. Мы, люди, да вообще все живое вокруг – это результат генных модификаций, а ученые просто получили возможность ее ускорять. Поверьте как специалисту: в супермаркете лучше купить продукты с ГМО, так как их перед выпуском на рынок изучают на безопасность по той же схеме, что и лекарства.
– Вы согласны с утверждением, что именно ГМО – это будущее сельского хозяйства?
– Да, и во всем мире это давно поняли. Уже появились транснациональные компании, которые стали глобальными лидерами в производстве семенного материала ГМО. Особенность таких растений – их зерна не прорастают, то есть их бесполезно сажать на следующий год. Поэтому сельхозпроизводителям приходится вновь и вновь покупать семена у монополистов, владельцев ноу-хау.
Кто-то платить не захотел. И не исключаю, что вся истерия вокруг ГМО, с привлечением «зеленых» фондов, «куплена» этими бизнесменами, не желающими платить за ГМО. Поэтому России нужно бы создавать собственные лаборатории для разработки перспективных растений, чтобы навсегда не отстать от остального мира, как в кибернетике.
– Но все же двигатель маркетинга – это чаще слухи и страхи, а не научные знания. Такие же мифы, скажем, сегодня царят вокруг мяса кур-бройлеров: мол, на фабриках его пичкают гормонами роста и антибиотиками. Недавно на экономическом форуме СКФО с таким докладом выступал вице-спикер ставропольского парламента Виктор Лозовой...
– Снова выскажусь как специалист. Антибиотики курам не дают, поскольку они практически не влияют на их выживаемость, а гормон роста, соматотропин, курам не вводят по той простой причине, что его цена крайне высока.
То есть одна курица будет стоить, как взрослая свинья. Легче вывести кур, трансгенных по гену бычьего соматотропина, – они и сами будут больше, и яйца их будут крупнее, и однозначно они будут совершенно безвредными.
Раньше и коровам вводили гормон диэтилстильбестрол (ДЕС), теперь он запрещен. В США, Канаде, Бразилии, Аргентине и некоторых других странах перешли на якобы безопасные гормоны: три натуральных гормона (эстрадиол, прогестерон, и тестостерон) и три синтетических (зеранол, который действует как женский половой гормон, меленгестрол ацетат – аналог гормона беременности, и тренболон ацетат – мужской половой гормон).
Все эти гормоны, за исключением меленгестрола, который добавляют в корм, имплантируют в ухо животным, где вещество и остается всю его недолгую жизнь, вплоть до забоя. В других органах гормона практически нет.
– Если ГМО – это завтрашний день сельского хозяйства, то насколько выгодно на этом фоне выглядит Ставрополье?
– Выглядит плачевно. Наша ассоциация оборудовала селекционно-генетическую лабораторию на опытной станции ВНИИОК (Всероссийского НИИ овцеводства и козоводства – прим. ред.) в станице Темнолесской, где вы, насколько знаю, недавно были.
Фото: belta.by
Там впервые в России и получили трансгенных коз, которые вырабатывают человеческий белок лактоферрин. И, думаю, это пока единственный такой центр не только в крае, но и на Юге России.
– А вот губернатор Владимиров много говорит, что у нас и семенной материал, и средства химзащиты импортные, так что, мол, будем развивать собственное производство…
– У меня это вызывает улыбку. А откуда губернатор возьмет научную базу, чтобы создавать селекционно-генетические центры? Давайте же снимем розовые очки! Вы представьте, какое оборудование необходимо для таких центров!
Скажем, одна только ультрацентрифуга с ферромагнитным ротором, которая позволяет разделить ДНК на фракции, чтобы выделить нужный ген, стоит сотни тысяч долларов. На какие средства это будут закупать? И главное, кто будет на таком оборудовании работать?
– У вашей ассоциации есть конкретные бизнес-предложения, которые вполне можно применить на практике. Но и губернаторы Ставрополья менялись, и министры сельского хозяйства, а почему же к вашим предложениям все глухи?
– Да, я ходил, писал, но результата никакого нет. Да и быть не может. Во-первых, сейчас нет государственников, людей, для которых слово «Родина» значит больше, нежели свой карман. Быть патриотом даже стыдно, несовременно.
А во-вторых, нет механизмов поддержки инноваторов. Вот есть идея, и она позволит краю много зарабатывать, но нет денег на реализацию проекта. Точнее, деньги есть, и большие – более 6 млрд рублей Минсельхоз выделяет на господдержку аграриев, но они «размазаны» по всему краю безо всякой пользы.
Взять же и продумать механизм запуска подобных программ поддержки инноваций в АПК – нет, это никто на себя не берет. Хлопотно и для собственного кармана не перспективно. Вот если имеются люди с деньгами, а тебе всучили перспективную территорию, можешь только разрезать ленточки, а все равно будешь выглядеть перспективным.
– Вы говорите, что ваши разработки позволят зарабатывать большие средства в бюджет. Вы же, наверняка, просчитывали, о каком порядке цифр идет речь?
– Объем продаж в мире может достигать $30 миллиардов в год.
– Многовато...
– Лактоферрин – это уникальное, незаменимое вещество. Этот белок появляется в молозиве женского молока для того, чтобы запустить иммунную систему ребенка. Он также защищает младенца от инфекций, пока его собственный иммунитет не заработает. Дети на искусственном вскармливании чаще болеют, смертность среди них в пять раз выше, чем у находящихся на грудном.
Добавьте к этому, что во всем мире постоянно растет число женщин, которые страдают отсутствием молока, а также больных туберкулезом, ВИЧ/СПИД и другими болезнями. Во всех этих случаях незаменим идентичный человеческому лактоферрин.
Кроме того, он действует как антибиотик, к которому не могут приспособиться микробы. В мире же нарастает количество инфекций, нечувствительных к антибиотикам. Так что, возможно, этот белок может сыграть роль, которую сыграл пенициллин в прошлом веке. В конце концов, это совершенно безвредный иммуномодулятор. Он может заменить все остальные подобные дорогие и малоэффективные препараты.
Простите за такое долгое предисловие. Но без этого не понять экономику производства. Ежегодная потребность в препарате в мире составляет десятки тонн, его цена составляет от 10 до 300 тысяч долларов за один грамм (доза на курс лечения). Понятно, что позволить себе его приобрести могут только очень богатые люди.
Если использовать лактоферрин в качестве биологически активной пищевой добавки вместе с козьим молоком, то мировой объем продаж может составить $5,5-6 млрд, а в качестве основы для изготовления бактерицидных и противовоспалительных лекарственных препаратов – еще не менее $10 млрд. Сейчас уже успешно прошли клинические испытания противоопухолевых свойств лактоферрина человека, это еще до $19 млрд в год.
– Лично знаю многих ученых, которые годами – и абсолютно безуспешно – пытаются добиться от правительства Ставрополья реализации своих разработок. А сулят они огромные дивиденды. Только я про несколько таких проектов знаю. Например, Виктор Шматченко из Кочубеевки предлагает строить многоуровневые теплицы для овощей, а Валерий Янголенко из Изобильненского района – экофермы. Ходят к чиновникам, пишут, до губернатора дошли. Но никому ничего не надо!
– А вы представьте экономический эффект от наших предложений! Если бы только иметь хотя бы одну козью ферму в Ставропольском крае, каких в Голландии около 300, то за четыре года (время нужно для размножения животных) только налог на прибыль и НДС, уплаченные такой фермой в бюджет, превысили бы себестоимость всей продукции сельского хозяйства края.
И с каждым годом прибыль бы нарастала. А затраты на строительство фермы составляют всего $15 млн.
Вот сейчас «сделкой века» называют сделку с Китаем по продаже газа, который пойдет по «Силе Сибири». Доход – $400 млрд в течение тридцати лет, за вычетом затрат на трубопровод. А только продажа лактоферрина может более чем в три раза превысить доход от продажи газа Китаю.
И ведь для получения препарата нужен лишь корм для коз. И эффект ведь не только экономический – будут развиваться новейшие направления в фармакологии и биомедицине, производиться импортозамещающие продукты питания.
– А какие именно продукты?
– Мы еще в 2005 году разработали техусловия на продукцию из козьего молока и даже начали ее выпускать на рынок. За сыр «Сенгилей» (типа «Рокфора») и сухое молоко получили золотые медали на выставке в Сочи.
Да, я горжусь достижениями нашей ассоциации. Но дело не только в этом. Пример лактоферрина просто показывает, что, несмотря на наличие в России научных разработок, которые сулят избавление от нефтяной зависимости, у нас нет механизмов финансирования частных инвесторов. И потому подобные разработки либо так и пропадают, либо разработчики уезжают в другие страны.
Вот во время Великой депрессии в США для того, чтобы запустить необходимое государству инновационное производство, за счет бюджета строили, к примеру, завод. Инициатор проекта становился его директором, и в случае успешной работы ему продавали это производство через несколько лет за символический один доллар.
Подобных разработок в России предостаточно, вот только вы несколько упомянули. Одно время в России работал фонд «Старт», который давал на инновационные стартапы 3-5 миллионов рублей.
Но в нашем случае этого недостаточно, а потому не стоит даже и начинать с такой суммы. Потому что ферма либо есть, либо ее нет. Плюс к тому еще и законодательное ограничение на использование трансгенных животных. Вот и получается, что мы никогда не увидим нашего препарата. А он действительно очень нужен, это я уже как врач говорю. Недаром его во всем мире покупают по такой высокой цене.
– Как вижу, вы, Валерий Васильевич, пессимист.
– Нет, я реалист.
Портал «Вечная молодость» http://vechnayamolodost.ru
13.01.2015