Старейте активно!

Критическая перспектива: к расширению понимания термина «активное старение»

Статья Kim Boudiny и Dimitri Mortelmans A Critical Perspective: Towards a Broader Understanding of ‘Active Ageing’
опубликована в январе 2011 года в E-Journal of Applied Psychology.
Перевод Евгении Рябцевой

В данной статье дано объяснение происхождению понятия «активное старение», а также отличающихся друг от друга определений, бытующих с момента его первого появления. В целом существует разграничение между узким взглядом на активное старение (то есть акцентированием внимания на работу, уход за близкими и другие «традиционные» виды деятельности) и широкой перспективой. В статье рассматриваются опасности, связанные с применением узкой точки зрения. Подобные подходы в большей степени распространяются на людей раннего преклонного возраста, при этом разграничение между активным и пассивным поведением весьма неоднозначно. В статье также обсуждаются исследования и стратегические подходы к расширению понятия «активное старение».

Введение

В 50-х годах прошлого столетия социогеронтологическая литература описывала различные аспекты идеи, согласно которой между активным образом жизни в преклонном возрасте и персональной удовлетворенностью жизнью существует положительная взаимосвязь (Katz, 2000). Позже эта точка зрения приобрела название «теория активности». Появившаяся в 1961 году «теория освобождения» подразумевает противоположную концепцию преклонного возраста: постепенное и неизбежное взаимное разобщение между стареющими людьми и обществом полезно как самим людям, так и обществу (Lynott & Lynott, 1996). Несмотря на критические заявления, высказываемые по поводу обеих теорий, послуживший предпосылкой их появления вопрос о том, как описать место человека преклонного возраста в обществе, остался открытым.

Социогеронтологическая литература и общественные дебаты традиционно акцентировали внимание на ограниченных возможностях стареющих людей. С этой точки зрения обучение, работа и отдых описывались как три строго последовательных стадии жизни, известные как «разделение жизни на три части» (Kohli, 1986). Третья стадия понималась как стадия зависимости, упадка и потерь (Townsend, Godfrey, & Denby, 2006). Это негативное описание людей преклонного возраста соответствует так называемой модели неполноценности, которая обосновывала тенденцию, направленную на ранний выход из трудовых ресурсов, к которому в послевоенные годы склонялись стареющие мужчины в большинстве развитых стран мира (Jacobs, 2004; Verte & Dewitte, 2006; Walker, 2006). Например, в 70-х и 80-х годах прошлого века государственная политика многих европейских стран, в ответ на растущую безработицу молодого населения, поощряла ранний уход с рынка рабочей силы (Van den Heuvel et al., 2006). В течение 1990-х годов вопрос глобального «поседения» привел к ликвидации схематичной концепции хода жизни, приравнивавшей последнюю фазу жизни к отдыху. В меняющихся демографических условиях такая фаза отдыха была просто недопустима. В рамках данного контекста появилась концепция активного старения. Уходящее корнями в теорию активности понятие активного старения направлено на поощрение продолжительного участия людей преклонного возраста в жизни общества. Оно включает элемент «представления о компетентности»: вместо акцентирования внимания на то, что люди преклонного возраста уже не могут делать (то есть их неполноценность), в ее основе лежат компетентность и знания, которыми они обладают (Daatland, 2005; Jacobs, 2004).

Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) одобрила термин «активное старение» в конце 1990-х. Ей следует отдать должное за быстрое внедрение термина в исследовательскую, стратегическую и практическую деятельность (Walker, 2006; WHO, 2002). В своих основных отчетах ВОЗ открыто предлагает широкий подход, который подразумевает трактовку «слова "активное" как продолжение участия в социальных, экономических, культурных, духовных и гражданских мероприятиях, а не только способность к физической активности или участию в трудовой жизни» (WHO, 2002, p. 12). Тогда как на сегодняшний день концепция уже вошла в повсеместное использование, до сих пор не было принято общего соглашения по поводу точного значения этого термина (Ranzijn, 2010). В данной работе очерчено несколько подходов, используемых для определения активного старения, а также объяснены опасности, ассоциированные с некоторыми из превалирующих концепций. Целью этого является выполнение условий, необходимых для выработки эффективной политики, путем очищения пути к консенсусу, который позволил бы дать точное определение активного старения.

От узких определений активного старения

Результаты изучения литературы по активному старению четко указывают на проблему определения. Попытки авторов дать определение концепции не согласованы между собой. Превалирующей является интерпретация понятия активного старения в рамках исключительно экономической системы. Многие исследователи обращают внимание сугубо на участие в трудовой жизни (например, Guillemard & Argoud, 2004; Van den Heuvel et al., 2006). Правительства многих промышленно развитых стран также продолжают рассматривать экономические аспекты как центральный элемент своей политики, направленной на поощрение активного старения (Clarke & Warren, 2007; Walker, 2010). Это неудивительно, особенно учитывая то, что корни концепции уходят в старение популяции и связанных с этим тревог за жизнеспособность систем нашей социальной безопасности. Несмотря на это, недостаточно акцентировать внимание исключительно на трудовой занятости, так как это снижает сложность понятия старения до одного компонента (Giorgi, 2005). При таком подходе люди, не имеющие оплачиваемой занятости, не имеют возможности стареть активно, и ценный вклад, который они еще могли бы внести в жизнь общества, рискует остаться проигнорированным. Использование понятия активного старения в таком ограниченном ракурсе в целом сводит на нет предшествовавшее ему понятие «продуктивное старение». Тогда как существуют различные определения продуктивного старения, большинство из них ограничено вкладом пожилых людей в экономику, их участием в производстве продуктов и услуг (Walker, 2006). Для ликвидации такого узкого определения и был внедрен термин «активное старение».

Несколько специалистов в вопросах старения признают возможность участия людей преклонного возраста в неоплачиваемой работе. Например, на Денверском саммите 1997 года активное старение было определено как желание и способность многих людей преклонного возраста продолжать принимать участие как в экономически, так и в социально продуктивных видах деятельности (U.S. Department of Health and Human Services, 1997). McKenna (2008) также, помимо профессиональной занятости, рассматривает волонтерство, уход за больными и участие в работе организаций социального обслуживания как деятельность в рамках активного старения. Тогда как эти определения преуспели в противостоянии стереотипам, согласно которым люди преклонного возраста являются непродуктивными и зависимыми, они сохраняют слишком тесную взаимосвязь с понятием продуктивного старения. Ряд авторов (например, Rowe & Kahn, 1997) применяют несколько более широкое определение, признавая активность продуктивной в тех случаях, когда она приводит к созданию общественной ценности, независимо от того, вознаграждается она или нет. Ограниченный взгляд на продуктивную деятельность пренебрегает досугом, как важным вариантом проведения времени, в особенности для людей преклонного возраста, и, соответственно, оставляет мало возможностей для альтернативных вариантов личностного и социального развития, отличных от предоставляемых оплачиваемой или неоплачиваемой работой (Biggs, 2001), вопреки положительному влиянию досуга в немолодом возрасте. Активизация участия в деятельности в свободное время может улучшить физическое здоровье, защитить от развития нарушений познавательной функции и повысить удовлетворенность жизнью. Она может даже компенсировать социальные или физические проблемы: активное участие в рекреационных мероприятиях оказывает наиболее выраженное положительное влияние на качество жизни людей преклонного возраста в контексте смерти супруга(и), слабых внутрисемейных контактов или ухудшения функциональных способностей (Silverstein & Parker, 2002). Превалирующее отсутствие досуга в определениях активного старения указывает на то, что к данной концепции часто подходят, учитывая преимущественно интересы общества. Фактически, качественное исследование активного старения демонстрирует, что продуктивная деятельность необязательно полезна для самих людей преклонного возраста: «Освободившись от определенных обязанностей, таких как работа или забота о членах семьи, многие участники вернулись в реальность» (Clarke & Warren, 2007, p. 481). Это наблюдение также подтвердилось при проведении количественных исследований влияния ухода. Тогда как реакция отдельных индивидуумов на уход за больными варьирует в широких пределах, некоторые из ухаживающих действительно испытывают положительное влияние (например, усиление ощущения цели жизни). Однако многие исследования показали, что уход за больными отрицательно сказывается на физическом и психическом состоянии ухаживающих, причем выраженность этого зависит от таких ситуативных факторов, как выраженность конфликта между работой и семьей, а также характер взаимоотношений с подопечным (Morrow-Howell, 2000). Вкратце, «между стратегическими подходами, один из которых сфокусирован на старении, а другой – на людях преклонного возраста, может существовать напряженность. Они не являются одним и тем же» (Carstairs & Keon, 2007, p. 13).

С данной точки зрения мы поддерживаем подход, продвигаемый Avramov & Maskova (2003), учитывающими не только упомянутую выше продуктивную деятельность, но и домашнюю работу и активный отдых, образование и социальные контакты. Houben, Audenaert & Mortelmans (2004) дополняют продуктивную деятельность занятиями спортом и активными развлечениями вне дома (например, участием в клубной жизни, посещением культурных мероприятий и прослушиванием курсов). Таким образом они преследуют цель включения в стратегию видов деятельности, требующих затрат физических и/или умственных сил и имеющих социальный компонент, так как проведение досуга дома однозначно исключается. Тогда как ограничение досуговой деятельности до «активных» мероприятий может выглядеть целесообразным при проведении исследований, касающихся активного старения, ближайшее, более критичное рассмотрение точного значения слова «активное» может привести к важным открытиям. Для границы между активным и пассивным отдыхом характерна определенная степень неоднозначности. Многие исследователи склоняются к сохранению ярлыка «активный» для элитных способов проведения досуга, оставляя определение «пассивный» для не требующих физических нагрузок, имеющих низкий статус занятий (Ruuskanen, 2004). Наиболее распространенным примером является просмотр телепередач. Как Avramov & Maskova (2003), так и Houben et al. (2004) расценивают такое времяпрепровождение как пассивное. Несмотря на то, что такое определение автоматические дается многими исследователями (например, Gauthier & Smeeding, 2003; Sayer & Gornick, 2009), указанное определение этого способа проведения времени можно подвергнуть сомнению. Просмотр телевизионных передач может быть активным в тех случаях, когда они информативны или стимулируют умственную деятельность, что характерно для образовательных программ (Katz, 2000; Ruuskanen, 2004).

Людей преклонного возраста также можно разделить на группы в зависимости от содержания просматриваемых ими телевизионных передач. Новостные передачи занимают особое место (Pettigrew & Roberts, 2008). Произвольная природа классификаций проявляется и на других примерах (например, чтение). Avramov & Maskova (2003) рассматривают чтение как активную деятельность, что делает его частью понятия активного старения. Ряд других исследований, посвященных изучению характера проведения времени людьми преклонного возраста, также признают чтение активной деятельностью (например, Gauthier & Smeeding, 2003). Houben et al. (2004), напротив, исключают чтение из своего списка параметров активного старения. Чтение определено как пассивный вид деятельности и целым рядом других исследователей (например, Allen & Chin-Sang, 1990). Такие разногласия четко иллюстрируют решающее влияние применяемых исследователями критериев интерпретации на формирование этих разногласий (Katz, 2000). Интересен тот факт, что люди преклонного возраста воспринимают чтение скорее как активное, чем как пассивное времяпрепровождение (Pettigrew & Roberts, 2008). Это может навести на мысль: а не является ли разграничение между активным и пассивным в действительности лишь ошибочным раздвоением? Согласно определениям, сформулированным Houben et al. (2004) и Avramov & Maskova (2003), посещение оперного театра следует рассматривать как активный вид деятельности. Сравните, однако, биржевого маклера, следящего за показываемыми по телевизору предупреждениями о снижении прибыли, и биржевого маклера, посещающего оперный театр, и вообразите, какой из видов деятельности является для него более «активным» (Ruuskanen, 2004). Другими словами, «один и тот же вид деятельности несет разную нагрузку для разных людей или даже для одного и того же человека в разные периоды времени» (Hooker & Ventis, 1984, pp. 478-479). Поэтому информативным является лишь определение значимости видов деятельности для конкретного человека (Allen & Chin-Sang, 1990).

На данном этапе мы разграничили три основных направления разработки концепции активного старения. Первый подход направлен исключительно на стимуляцию участия в трудовой деятельности, тогда как два других подразумевают, что активное старение подразумевает поддержание активности людей преклонного возраста в различных сферах жизни.

Учитывая то, что состояние здоровья и финансовое благосостояние людей преклонного возраста, проживающих в промышленно развитых странах, значительно улучшилось в течение последних десятилетий, ресурсы, которыми эти люди располагают для продолжения участия в жизни общества, значительно увеличились. Исходя из этого, на первый взгляд активное старение является вполне подходящим вариантом для современных людей преклонного возраста (Jacobs, 2005, p. 3). Однако это заключение изменяется, когда мы принимаем во внимание вариабельность возраста в популяции пожилых людей. Одно важное критическое замечание, относящееся ко всем обсуждаемым здесь подходам, заключается в том, что они преимущественно распространяются на людей раннего преклонного или пожилого («третьего») возраста (Daatland, 2005; Jacobs, 2005) – этапа жизни, начинающегося в возрасте примерно 55 лет и заканчивающегося где-то между 75 и 85 годами и постепенно переходящего в старческий период, или «четвертый возраст», характеризующийся значительным увеличением вероятности серьезных ухудшений познавательного и физического потенциала (Baltes & Smith, 2003). Относительно наиболее узкого определения активного старения такая критическая точка зрения самоочевидна. Тогда как целью современных стратегических мероприятий является повышение как фактического, так и официального возраста ухода на пенсию, предполагаемый возраст даже не приближается к 75 годам. Несмотря на то, что количество времени, посвящаемого уходу за детьми и престарелыми, волонтерству, занятиям спортом и развлечениям вне дома, может стабилизироваться или увеличиваться сразу после выхода на пенсию, результаты ряда работ указывают на происходящий впоследствии спад, который, как правило, особенно сильно проявляется в возрасте около 75 лет (например, Broese van Groenou & Van Tilburg, 2010; Erlinghagen & Hank, 2006; Jacobs, 2005; Verbrugge, Gruber-Baldini, & Fozard, 1996; Wilson, Spoehr, & Mclean, 2005). Так как продемонстрировано решающее влияние, оказываемое состоянием здоровья на участие во всех перечисленных видах деятельности, можно с уверенностью говорить, что слабое здоровье является основным из лимитирующих факторов. Помимо изменений, наблюдаемых в способностях и состоянии здоровья человека, характер предпринимаемой им деятельности также изменяется по мере старения из-за смены предпочтений и появления сдерживающих факторов (Verbrugge et al., 1996). Например, способствующими факторами является по сей день существующий во многих странах возраст принудительного выхода на пенсию и верхний предел возраста для участия в волонтерской деятельности (Gill, 2006; Walker, 2006). Поэтому неудивительно, что Houben et al. (2004) установили, что мужчины и женщины в возрасте 75 лет и старше тратят в среднем менее 3 часов в неделю на виды деятельности, указанные в их списке (то есть, спорт, уход за кем-либо, оплачиваемая работа, волонтерство и активный отдых вне дома).

Пропаганда таких требующих усилий видов деятельности, как единственного способа стареть активно, опасна. Она не только подвергает политику активного старения риску пренебрежения потенциалом данного понятия в отношении более уязвимых людей очень преклонного возраста; последние могут даже испытать чувство «неудачи» и, как результат этого, снижение самооценки (Ranzijn, 2010), что, в свою очередь, может уменьшить их участие в жизни общества. Что касается борьбы с ухудшением состояния организма, результаты ряда исследований действительно указывают на важность наличия родственника, находящегося в более плачевном состоянии, повышающего результаты важных для ощущения благополучия социальных сравнений (Kessler, Rakoczy, & Staudinger, 2004).

К более широкому пониманию активного старения

Несмотря на критику, высказываемую нами в отношении видов деятельности, традиционно включаемых в определения активного старения, они остаются важным компонентом стратегии активного старения. Так, исследование Carstairs & Keon (2007) указывает на положительные эффекты таких видов деятельности, как, например, спорт и участие в социо-культурных мероприятиях, на поддержание психического и физического здоровья и качества жизни. Такой профилактический потенциал можно использовать в двух направлениях. Во-первых, с детского возраста следует пропагандировать здоровый образ жизни. Вопреки популярному представлению, понятие активного старения распространяется не только на людей преклонного возраста, но и на все остальные возрастные группы. Это означает осознание перспективы течения жизни, учитывающей важное влияние опыта, накопленного на ранних этапах жизни, на характер старения человека (Walker, 2006). Во-вторых, следует расширить интерпретацию этих традиционных видов деятельности. Например, вместо введения возрастных ограничений для волонтерства, следует адаптировать волонтерскую работу таким образом, чтобы ее могли выполнять люди преклонного возраста. В качестве положительного опыта предоставления ослабленным людям преклонного возраста возможностей волонтерской деятельности можно привести созданную в Камдене (Великобритания) телефонную службу дружеской поддержки. Изначально волонтеры обзванивали одиноких, не имеющих возможности выйти из дому пожилых людей, после чего более чем две трети из них сами становились волонтерами. Это позволило даже самым немощным старикам наслаждаться положительными эффектами волонтерской деятельности – например, усилением чувства психологического благополучия (Gill, 2006).

В дополнение к пересмотру традиционных видов деятельности понятие активного старения также должно включать в себя альтернативные виды деятельности. Ранее приведены аргументы, объясняющие определенную неоднозначность разграничения между активностью и пассивностью. Составители многих современных определений активного старения принимали произвольное решение, результатом которого было пренебрежение именно теми видами деятельности, которые наиболее важны для наиболее возрастных людей. Такие люди посвящают значительно больше времени занятиям внутри дома и досугу в кругу семьи (Gauthier & Smeeding, 2003; Verbrugge et al., 1996). Этот факт совсем не обязательно является отрицательным. Результаты количественного исследования указывают на то, что смена большой сети социальных связей на поддержание тесных эмоциональных взаимоотношений совсем не обязательно влияет на удовлетворение жизнью, так как не количество, а качество социальных контактов имеет первостепенную важность для людей наиболее преклонного возраста (Berg, 2008). Результаты качественного исследования также демонстрируют, что люди преклонного возраста рассматривают удовольствие, получаемое от ежедневных занятий (таких как разгадывание кроссвордов и чтение), как более важный показатель их жизненной активности, чем участие в мероприятиях с выраженной социальной или физической направленностью (Clarke & Warren, 2007; Ranzijn, 2010). Основной для них является стратегия избегания ощущения «старости», которое можно рассматривать как противоположность активному старению (Jacobs, 2005), заключается в «поддержании интереса даже в тех случаях, когда уменьшается возможность перемещаться за пределами дома» Townsend et al., 2006, p. 893).

Поэтому не следует упорно придерживаться стратегии, направленной на продвижение традиционных «активных» видов деятельности, в особенности, если речь идет о людях со значительно ограниченными возможностями, которые просто не в состоянии заниматься ими. Вместо этого активное старение должно подразумевать стратегию, позволяющую людям преклонного возраста стареть, сохраняя ощущение счастья, независимо от испытываемых ими ограничений. В этом отношении полезно уделять особое внимание видам деятельности, потенциально способным компенсировать ассоциированные с возрастом утраченные возможности. В качестве примера можно привести использование сети Интернет. Так как физические возможности, необходимые для пользования сетью Интернет, в целом ограничиваются мелкой моторикой, можно предположить, что большая часть наиболее немощных людей преклонного возраста способна заниматься этим видом деятельности. Данные, полученные в рамках этапа 2006 года Исследования здоровья и выхода на пенсию (HRS, 2011; RAND HRS, 2009) – многопланового панельного исследования, отражающее все слои жителей США в возрасте старше 50 лет, – поддерживают это предположение. В таблице 1 представлены данные о регулярности использования Интернет в зависимости от физических возможностей, оцениваемых как количество элементарных действий по самообслуживанию (принятия ванны, одевания, употребления пищи, способности лечь в кровать и встать из нее, а также пройти через комнату), которые участник отмечал как вызывающие у него затруднения. Несмотря на четкую тенденцию к ухудшению физических возможностей с возрастом, даже в наименее физически здоровых группах выявлялось значительное количество людей, продолжающих регулярно пользоваться Интернетом. Ожидается, что в будущем различие между наиболее и наименее физически здоровыми группами сгладится, так как между ухудшением физических возможностей и возрастом существует достоверная взаимосвязь (p < 0,001), а доля пользователей Интернета среди людей старших возрастных групп будет продолжать увеличиваться как следствие большей распространенности увлечения Интернетом среди более молодых в настоящее время когорт населения.

Таблица 1. Использование Интернета жителями США преклонного возраста
в зависимости от способности выполнять элементарные действия по самообслуживанию (ЭДС) (n=16 008)
Источник: Health and Retirement Study, данные 2006 года (этап 8), собственные вычисления автора.

Интерпретация: 25,4% из 1 404 участников опроса, испытывающих трудности при выполнении одного из элементарных действий по самообслуживанию, регулярно пользуются сетью Интернет.

Пользователи Интернета обеспечивают себе целый диапазон возможностей. Традиционные формы общения и социальной поддержки могут поддерживаться и подкрепляться за счет таких приложений, как электронная почта и сайты социальных сетей (Czaja & Lee, 2007). Результаты небольшого эксперимента (Fokkema & Knipscheer, 2006) указывают на уменьшающее чувство одиночества влияние использования Интернета одинокими людьми с ограниченными физическими возможностями. Он также предоставляет возможность тренировки познавательной функции, например, посредством доступного многим образования в многочисленных организациях, предоставляющих услуги по обучению через Интернет. Результаты недавно проведенного исследования указывают на то, что сам по себе поиск информации в Интернете может стимулировать умственную деятельность даже больше, чем чтение книг. Во время активного поиска информации в режиме он-лайн у опытных пользователей Интернета регистрируется высокая активность в регионах мозга, не активирующихся во время чтения напечатанного текста (Small, Moody, & Siddarth, 2009). Использование Интернет может стимулировать ощущение психического и социального благополучия на фоне преодоления физических ограничений.

Как только человек начинает принимать такой образ мышления и важность адаптации к существующим возможностям, перед ним сразу возникает целый набор альтернативных видов деятельности. Это распространяется и на людей, проживающих в домах престарелых, традиционно воспринимаемых как препятствие для здорового старения (Jacobs, 2004). Удачное решение нашли в бельгийских домах престарелых, обитатели которых могут общаться со своими семьями посредством сайта социальной сети. Для уменьшения трудностей, связанных с использованием Интернета, сайт работает через установленные в комнатах резидентов телевизоры, на экранах которых они могут просматривать фотографии и читать послания от членов семьи с помощью пульта дистанционного управления, так как это устройство гораздо более привычно для них, чем клавиатура (Van Braeckel, 2011). Таким образом, социальная активность стимулируется, несмотря на физические ограничения.

Обсуждение

Данный критический обзор подходов к понятию активного старения демонстрирует, что существование отличающихся представлений может иметь разнонаправленные последствия. Полное негатива описание людей преклонного возраста, в течение продолжительного времени доминировавшее как в политике, так и в науке, было подвергнуто критике за дискриминацию этой прослойки населения и пренебрежение высокой степенью наблюдаемой в ней гетерогенности. Представление, согласно которому люди преклонного возраста составляют единую гомогенную пассивную группу, слишком пессимистично. Целью сдвига в сторону более позитивных подходов было создание более разносторонней политики (Townsend et al., 2006). Однако при создании концепции активного старения исследователи и политические деятели должны воздерживаться от противоположной крайности, которая может проявляться озвучиванием чрезмерно оптимистичного взгляда на людей преклонного возраста. Для многих представителей этой группы занятия спортом, работа и другие традиционные виды деятельности выходит за пределы возможностей. Политические подходы, направленные исключительно на такие виды деятельности, также игнорируют разнородность, существующую в популяции людей преклонного возраста, однако в диаметрально противоположном плане. Парадоксально, но такой узкий подход в целом эквивалентен восхвалению молодости, как правило, окруженному отрицательным отношением к старости, замаскированному под положительное отношение, так как перечисленные виды деятельности обычно ассоциируются со средним, а не с преклонным возрастом.

При составлении данной статьи мы попытались противопоставить несколько традиционных концепций активного старения, сформированных исследователями и политиками, восприятию самих людей преклонного возраста, что проделано в рамках нескольких недавних качественных исследований. Такое сопоставление выявляет явное несоответствие между тем, что сами люди преклонного возраста считают активным старением, и тем, что подразумевают под этим термином многие политики и ученые. Тогда как последние устанавливают сравнительно высокие стандарты для активного старения, для людей преклонного возраста, в особенности наиболее пожилых, характерны менее амбициозные стремления: они преимущественно хотят сохранять интерес к окружающему миру и, таким образом, ощущать свое участие в жизни.

С нашей точки зрения, обязательным условием для активного старения является осознание различий, существующих между людьми преклонного возраста. Так как люди разных подгрупп (например, разных возрастов, разной этнической принадлежности) с большой степенью вероятности имеют разные потребности и приоритеты и живут в разных условиях, восприятие того, что делает жизнь активным, также может значительно отличаться. Кроме того, следует учитывать различия между стареющими людьми. Например, физически недееспособные пожилые люди могут продолжать решать интеллектуальные задачи и наслаждаться социальными контактами. Подходы к стратегии активного старения должны обеспечивать этим людям возможность удовлетворять их психологические и социальные потребности, несмотря на физические ограничения, а не еще более исключать и ограничивать их от общества посредством применения узкого подхода к активному старению (Ranzijn, 2010). В результате может сформироваться особая форма «успешной немощности» (Kriebernegg, Maeirhofer, & Mortl, 2011). Мы идентифицировали использование Интернета как типичный вид деятельности, способный дать людям преклонного возраста (даже наиболее немощным и зависимым) дополнительные возможности для участия в жизни общества. Дальнейшие качественные исследования того, как люди преклонного возраста, в особенности самые пожилые, интерпретируют понятие активного старения, могут стать наиболее ценным источником информации о том, как это понятие эволюционирует по мере старения человека. Поэтому в будущем в исследования следует включать людей, достигших наиболее преклонного возраста, а также проживающих в домах престарелых, так как представители этих групп не входили в выборки, анализируемые в рамках последних исследований (например, Cloos et al., 2010; Jacobs, 2004).

Заключение

Целью компилирования перечисленных аргументов является продвижение следующей ключевой точки зрения: для того, чтобы парадигма активного старения была эффективным политическим инструментом, она должна представлять собой динамичную, изменяющуюся по ходу жизни концепцию, совпадающую с восприятием людей и позволяющую им создавать их собственные виды деятельности, вместо перечисления заранее определенного ограниченного количества вариантов, как правило, формируемого «с точки зрения специалистов» (Bowling, 2005; Walker, 2010).

Список использованной литературы приведен на отдельной странице.

Портал «Вечная молодость» http://vechnayamolodost.ru

07.02.2012