12 Января 2010

Продление жизни: мнение хорошо информированного оптимиста

Как молоды мы будем
Карина Назаретян, газета «Акция», 07.12.2009 

После объявления нобелевских лауреатов по медицине этого года с новой силой заговорили о борьбе со старением. Некоторые ученые обещают людям бессмертие уже через 20 лет. Другие относятся к этому скептически. О шансах на вечную жизнь «Акция» поговорила с ученым Олегом Глотовым.

Олег Глотов, 30 лет. Кандидат биологических наук, старший научный сотрудник лаборатории пренатальной диагностики наследственных заболеваний человека НИИ акушерства и гинекологии им. Д. О. Отта СЗО РАМН (Санкт-Петербург).

– Расскажите, пожалуйста: какие сегодня существуют теории старения?

– Сейчас достаточно много теорий старения. Одну в свое время предложил Алексей Оловников – называется теломерная теория. Она основывалась на том, что определенные участки хромосом человека – теломеры – укорачиваются с течением жизни. Но после открытия стволовых клеток стало понятно, что причина старения не в этом. Действительно, теломеры есть и они укорачиваются, но это не связано со старением.

Другая теория – свободно-радикальная. Заключается она в том, что свободные радикалы – активные формы молекулы кислорода – способны повреждать клетки. С возрастом происходит всё больше и больше этих повреждений, они накапливаются, клетка стареет, и организм вместе ней.

Есть митохондриальная теория. Основана она на том, что в геноме человека кроме геномной ДНК – той, которая содержится в ядре клетки,– есть еще так называемся митохондриальная ДНК. Она не содержится в ядре, а находится в клетке в свободной форме. Митохондрии отвечают за производство энергии. Там происходит очень много тех же свободно-радикальных реакций, которые способствуют, в том числе, повреждению клетки. И считается, что с возрастом мутаций в митохондриях накапливается всё больше, потому что они бесконечно делятся (или в результате деления), и в конечном итоге накопление этих мутаций является критическим для клетки, клетка умирает, и вместе с ней стареет организм.

Гипотеза, на основании которой была написана моя диссертация, – гипотеза так называемого слабого звена. Если в двух словах – это связано с генной предрасположенностью. Скажем, у человека выявлен определенный генетический маркер, который предрасполагает к сердечно-сосудистой патологии. Если человек будет вести неподходящий образ жизни, то эта патология у него разовьется раньше. А если он будет регулярно осматриваться и т. д., он сможет немножко больше «протянуть» при определенном генотипе.

– В 2007 году вы получили премию Геронтологического общества РАН за лучшую работу по геронтологии среди молодых ученых. Что это была за работа?

– Премию вручили мне и моей коллеге из Уфы. Обе работы были по генетике предрасположенности, мы изучали генетические маркеры в разных возрастных группах. И, в общем-то, пришли практически к одинаковому мнению, хотя гены были разные. Мы пришли к выводу: теория слабого звена действительно работает.

– А в чём практическая польза этого исследования?

– В том, что человек, зная особенности своего генома, может жить в согласии со своими генами. Он не кладет эти знания куда-то на полочку, а читает свой геном, как книжку. Допустим, человеку 40 лет. Он смотрит: генетической предрасположенности к сердечно-сосудистой патологии нет. Значит, в 40 лет он может не снижать физические нагрузки, проверяться не чаще, чем обычно. А другой человек читает: мне 40 лет, у меня риск инфаркта, – ему нужно призадуматься о своем здоровье, сделать ЭКГ, проверить липидный спектр, гомоцистеин, еще какието маркеры, которые могут быть признаками приближающегося инфаркта.

– А такое исследование генома легко сегодня сделать в России?

– Сейчас есть много организаций, которые предлагают такие исследования. Исследование на самое большое количество генетических маркеров делают в нашем институте в Петербурге.

– А дорого это стоит?

– От 300 рублей до 30 тысяч. Зависит от того, сколько маркеров вы изучаете. Грубо говоря, один маркер – 300 рублей, 100 маркеров – 30 тысяч. Но чем больше маркеров изучаешь, тем больше понимаешь взаимоотношение этих маркеров. Человека обследуют на различные маркеры – биохимический, генетический, еще что-то посмотрят, ЭКГ сделают – и вот только в совокупности, когда грамотный врач обрабатывает информацию, он может точно сказать, что человеку грозит в плане старения. Но таких специалистов, к сожалению, у нас по стране очень мало. Есть отдельные врачи, которые понимают в «anti-ageing», – в Петербурге, в Москве... а в других городах я даже и не слышал, чтобы такие специалисты были.

– Почему одни люди стареют раньше, другие позже?

– Знаете, пытались найти «ген старения», но так и не нашли. Наверное, его и не должно быть – так, чтобы сказать однозначно: вот этот человек постареет раньше, а этот позже. Можно только сказать, что вот у этого человека риск заболевания может привести к тому-то, тогда он постареет раньше другого человека.

Тут еще, видите, много всего завязано на грамотности исследования. Все эти исследования должны в первую очередь проходить на близнецах. Близнецы – это уникальная модель, помогающая отделить наследственные компоненты от ненаследственных. Но геном человека расшифровали совсем недавно, и подобные исследования – чтобы в течение всей жизни человека провести и посмотреть – появятся очень нескоро. Но вот у меня есть брат-близнец, тоже генетик,– мы друг на друге наблюдаем всё это…

– А вы на себе ставите эксперименты?!

– Вся жизнь – эксперимент (смеется).

– Можете объяснить популярно, за что дали Нобелевскую премию по медицине в этом году?

– Эти ребята выделили фермент теломеразы на основании предсказаний Оловникова и показали, что теломераза работает. Достраивают эти укороченные части хромосом, и хромосома начинает заново функционировать. В ней содержатся определенные гены, которые репрессируют образование опухолей. И если рассмотреть такой вариант: хромосома была нормальная, полноразмерные теломеры – опухоль не развивалась. Потом теломеры укорачиваются с каждым циклом – и если фермент теломеразы не работает, то начинают активизироваться (не блокироваться) гены, которые допускают рост опухолей.

Кстати, мне тут коллеги объясняли, почему премию не дали Оловникову, – потому что ее дают за практические результаты, но не за теории…

– Британский геронтолог Обри ди Грей считает, что через 20 лет, при достаточном финансировании исследований, ученые смогут продлить человеку жизнь до 1000 лет. Как вы к этому относитесь?

– Этот бред я тоже слышал. У человека биологический возраст определяется 120–125 годами. Кто-то будет выбиваться из этой нормы, но в принципе – заложен такой возраст, и сделать его больше – это просто нереально.

– Получается, есть ученые, которые считают, что старение – это программа, которую можно отменить, и бессмертие возможно, но вы считаете, что это невозможно, да?

– Да. Во всяком случае, в таком крупном масштабе – в 10 раз… Понимаете, чем проще организм, тем проще продлить ему жизнь. У нематод получается продлить жизнь в 10 раз. У мыши – уже только в несколько раз, у еще более сложных организмов – на 10–30% максимум. Если брать средний возраст человека – 70 лет, то вот 30% к этим 70 годам можно добавить. Что мы получаем? Мы получаем даже меньше 120 лет…

– А увеличить до 120, как вы думаете, когда удастся?

– Тут цель – увеличить даже не общую продолжительность жизни, а, главное, качество жизни. Лучше 100 лет прожить качественно, чем прожить 120, а из них последние 30 лет непонятно как. А когда – ну, я думаю, лет через 50 уже вплотную подойдут к 120 годам.

Портал «Вечная молодость» http://vechnayamolodost.ru
12.01.2010

Нашли опечатку? Выделите её и нажмите ctrl + enter Версия для печати

Статьи по теме