Первое российское генно-терапевтическое лекарство от рака готовится к клиническим испытаниям
Рак по расчету
Никита Максимов, «Русский Newsweek»
Академик РАН Евгений Свердлов из Института биоорганической химии называет свой подход к уничтожению раковой опухоли «убей фашиста». Не смотри, какой он из себя, откуда он, просто возьми и убей. В кабинете ученого на стене висит его фотография с игрушечным автоматом на груди. «Подарили на 23 февраля, – говорит 70-летний академик, – и мне очень нравится».
Три года назад Свердлов возглавил проект по созданию первого в России противоракового препарата на основе методов генной терапии. В одну команду объединились ученые, фармакологи, юристы и технологи из разных научных институтов и фирм. Министерство образования и науки выделило беспрецедентное для России финансирование – 289 млн рублей.
Сейчас ведутся токсикологические испытания препарата на мышах. В этом году ученые надеются их завершить и приступить к первой фазе клинических испытаний – на добровольцах с последними стадиями рака, которым нечего терять. В дополнение к препарату будет выпущена генетическая тест-система, которая позволит врачам составлять индивидуальный план лечения для каждого больного. Чтобы выходить на рынок, потребуются еще несколько миллионов долларов и годы напряженной работы. Но ученые уверены: их подход к уничтожению злокачественных опухолей, в первую очередь рака легких, приведет к созданию эффективного лекарства.
«Этот проект уникален для России, – считает профессор лаборатории иммунологии Национального института здоровья США Ария Бирагин, который разрабатывает вакцину от рака. – Такой опыт очень полезен и для ученых, и для фармакологов. Если удастся действительно создать эффективный препарат, то Россия сможет занять достойное место на рынке лекарств».
Практически каждую неделю в ведущих научных журналах мира появляется очередная публикация с описанием нового метода борьбы с раком. «Уже затрачены сотни миллиардов долларов, написаны горы статей, – говорит профессор Института рака имени Розуэлла Парка Андрей Гудков. – Мы уже достаточно много знаем о раке, но вот говорить о победе над ним пока не приходится». Проблема отчасти в том, что никак не удается для лекарства нарисовать мишень. Как препарату определить, какие клетки он должен убивать?
«Рак очень многогранен, – говорит Ария Бирагин. – Опухоли возникают из-за взаимодействия множества генов, и каждая уникальна для пациента. Уже много лет ученые обнаруживают, что вот у этого типа рака, вот на этой стадии происходит выброс такого-то белка». К сожалению, охота за маркером, который показывал бы, что клетка стала раковой и ее надо уничтожать, к успеху не привела.
Свердлов говорит, что давно решил отказаться от прикладных исследований, посчитав их пустой тратой времени. «Но несколько лет назад я осознал, что получаю удовлетворение от мысли, что интерферон, который мы разработали вторыми в мире в 70-х годах, помог миллионам людей. И решил под конец сделать еще раз лекарственный препарат, от которого можно получить удовлетворение», – говорит он. На первом этапе работы команда Евгения Свердлова тоже не избежала соблазна искать универсальный признак, который отличал бы нормальную клетку от раковой. В качестве мишени был выбран белок сурвивин, который синтезируется в большинстве раковых клеток и является очень важным элементом для их развития. Но и этот метод не оправдал себя.
Со временем ученые нашли выход из тупикового положения. С опухолью решили бороться с помощью гена-убийцы. Ученые использовали ген, который внедряется в раковую клетку и превращает обычный противовирусный препарат ганцикловир в яд, смертельный для этой клетки. Ганцикловир же можно ввести в организм в таблетках или в виде инъекцией. Главное, что ген подобен вирусу: он способен заражать и соседние клетки опухоли, не трогая обычные. «Процесс остановится только на границе между опухолью и здоровой тканью», – говорит Свердлов. (Схему можно посмотреть в увеличенном виде в отдельном окне.)
Этот метод разрабатывается с начала 90-х. По мнению Арии Бирагина, пока больших успехов нет: по-прежнему проще вырезать раковые опухоли скальпелем, а не с помощью молекулярной хирургии. «Да, этот подход применяют многие ученые во всем мире, – соглашается Свердлов, – общий принцип известен. Но мы сумели продвинуться достаточно далеко к созданию лекарства. Нам кажется, что наш подход верный».
В одном из последних опытов ученые ввели свой препарат четырем мышкам с меланомой – опухолью кожи. «На одну он не подействовал, – показывает график Свердлов, – у другой опухоль полностью исчезла без рецидивов, а две другие прожили в четыре раза дольше [по сравнению со средней продолжительностью жизни больных мышей]». Стопроцентного излечения не произошло, но если полученные результаты сравнить с успешностью лечения онкологических больных, то оптимизма прибавится.
Проверять теоретические построения генетикам помогает Российский онкологический научный центр РАМН. «Мы являемся в своем роде конечной инстанцией того, что они сделают, – говорит Ирина Зборовская из РОНЦ. – У нас очень большой банк клинических образцов от разных пациентов с разными типами рака, на разных стадиях, который используется для проверки свойств этого препарата». Медикам из РОНЦ этот проект интересен еще и потому, что второй его частью является создание тест-систем – чипов для диагностики свойств опухоли.
Тест-система представляет собой стеклянную пластину, на которую нанесен специальный гель. В геле может содержаться до нескольких тысяч молекулярных зондов, способных проводить анализ, например, на генетические мутации. Если поместить на такую пластину каплю крови пациента, то зонды покажут, есть у него генетические сбои или нет. «Наша лаборатория уже давно разрабатывает такие молекулярно-биологические маркеры, которые помогут врачам составить прогноз лечения больного, – говорит Зборовская. – Они помогают определить, сколько времени проживет пациент, какой вид лечения ему показан. Надеемся, что с помощью такого анализа врачи смогут составить “молекулярный портрет” пациента и опухоли». С помощью этого чипа генетики собираются подстраивать свой препарат под конкретного пациента.
Сейчас главная задача для ученых – сделать препарат максимально безопасным. «При первых опытах мышки были такие взъерошенные, опухшие, – вспоминает Зборовская. – У них нарушалась функция почек, чувствовали они себя очень плохо». По словам Свердлова, генетики уже учли этот негативный опыт и научились избавляться от вредных и опасных примесей. Сейчас они заканчивают последние токсикологические экспертизы, стремясь как можно быстрее начать первую фазу клинических испытаний на добровольцах.
«Для нас главное, чтобы будущий препарат не был токсичен, – говорит заместитель гендиректора по стратегии компании “Биннофарм” Юрий Суханов. – Мы с надеждой ждем завершения последнего этапа исследований». «Биннофарм»тоже участник этого проекта. «Я считал, что не все деньги должны быть у меня, надо делиться с другими профессионалами. Поэтому мы привлекли не только научные организации, но и те, которые будут заниматься патентованием научных идей и их внедрением», – объясняет Свердлов.
Сумма, выделенная на этот проект, неслыханно велика для российской медицины, но по сравнению с тем, сколько на борьбу с раком тратят в других странах, это не так уж много, считает Ария Бирагин. «Создание онкологического лекарства обходится примерно в $1 млрд», – говорит Андрей Гудков. Оценка Свердлова скромнее – $250–500 млн. Большая часть денег уходит на клинические испытания.
«У этого препарата очень хорошие перспективы, но только если удастся начать первые испытания. Мы очень заинтересованы в последующем его производстве и готовы вложить необходимые средства в проведение всех доклинических исследований», – говорит Суханов из «Биннофарма». Тот факт, что патенты на это лекарство будут принадлежать ученым, фармацевтов не смущает – препарат не сразу выйдет на розничный рынок, его можно будет применять только в больницах. «Для нас важно, чтобы на него был заказ от онкологических центров и чтобы его включили в государственные программы. Если это будет, значит, есть коммерческий смысл довести эту разработку до промышленного производства», – объясняет Суханов. Ученые говорят, что первой мишенью станет рак легких, а затем – если все получится – другие виды рака.