Скажем эйджизму «нет»!

III Национальная конференция по старению «Общество для всех возрастов» стартует в Москве 8 октября. В ее рамках запланирована сессия по эйджизму, на которой отечественные и зарубежные эксперты рассмотрят эту проблему и попытаются дать своих рекомендации по преодолению негативного социального явления. Геронтолог и общественный деятель Эдуард Карюхин рассказал РИА Новости о дискриминации по возрасту, об активном долголетии и о том, как меняется восприятие старости в России.

Фото предоставлено Фондом Тимченко

– Эдуард Валентинович, расскажите, пожалуйста, об эйджизме, что это за явление, его история?..

– Наиболее распространенное определение – проявление дискриминации по возрасту, то есть ущемление прав человека, связанное с его возрастом. Термин был предложен американским геронтологом Робертом Батлером в 1969 году. Американская школа социологии возраста вообще довольно старая: еще в XIX веке там исследовались социальные конструкции, связанные с влиянием государства и общества на возрастные страты, и напротив, как возрастные группы, возрастная популяция, в свою очередь, влияют на общество и государство. В рамках этого динамического взаимодействия как раз и рассматривается эйджизм как феномен, связанный с довольно древней реакцией человека на возрастные параметры личностного роста человека.

Неандертальцы избавлялись от стариков ударом дубины, потому что те были препятствием к мобильности племен в поисках пищи. Эти методы негативного отношения к старым людям, сведение их к крайней степени существования, по сию пору сохранились: дубина заменилась более утонченными способами влияния, которые ведут к социальной изоляции пожилых. И понятно, что там, где уровень общественного сознания более низкий, формы эйджизма носят более яркий, более манифестантный характер.

– Когда люди начинают ощущать дискриминацию?

– В 30-35 лет. Особенно на рынке труда. Не секрет, что для женщины 35-40 лет уже существуют скрытые или явные барьеры, намекающие на то, что надо делиться рабочим местом. Эйджизм является довольно четким параметром, отражающим конкретный момент состояния общественного сознания по отношению к возрасту. Критическая геронтология, исследующая параметры воздействия государства на популяцию старых людей и их влияние на государство и общество, говорит о том, что эйджизм – это искусственная социальная конструкция, которая создается властными элитами в тот или иной период развития государства и общества для решения определяемых задач. Скажем, мы не могли в 1990-е годы, при том состоянии экономики, политической и социальной сфер, выглядеть лучше и создавать то, что пока не соответствовало массовому сознанию. В начале 2000-х мы написали на основе документов ООН ряд обзоров литературы, посвященных правам пожилых людей (бедность, возрастная дискриминация, трудовая возрастная дискриминация). Но тематика игнорировалась, была вне публичного поля.

Массовое сознание в условиях отсутствия соответствующего информационного и воспитательного поля склонно пренебрегать возрастом. Причем парадокс в том, что те, кто им пренебрегает, через 20-30 лет будут так же пренебрегаемы. Это люди, чье сознание не погружено в тематику социальной активности вообще, замкнутые в себе, не выходящие за свои пределы. «Сейчас институт, женюсь, заработаю на дачу, куплю машину, какая старость, вы что, ребята?! Это с кем-то происходит, не со мной». А потом – машина разбита, деньги кончились, жена ушла, болезни пошли… Это судьба нашего общества в этих условиях.

Но сегодня колоссальный вызов дан. Происходит смена парадигм, меняется отношение государства в социально-политической, социально-экономической сферах, меняется отношение к старым людям. Разрабатывается Стратегия действий в интересах граждан пожилого возраста. Это первый индикатор слома старой парадигмы. Также есть прорыв в СМИ темы пожилых людей, концепция активного старения, примеры обучения пожилых людей работе на компьютере, социальный туризм… На этой волне статус пожилых людей стал возрастать, и, как следствие, в общественном сознании закрепляется мысль: да, они учатся, они достигают, они активны, они путешествуют, занимаются спортом. Значит, уважение растет.

Это динамически все происходит. Так в свое время было в США и Западной Европе, где социальное сознание в отношении достоинства пожилых выше. Но и у нас наступает «либерализация возраста» – его освобождение – в экономике, на рынках труда, в сферах досуга, культуры, спорта. В пожилых людях сокрыт колоссальный ресурс культуры, знаний, умений. И, конечно, было крайне нелогично его сдерживать.

– Что делать, к примеру, сотруднику, которому никто прямо не говорит, мол, извините, вы слишком старый для нас, мы вас сокращаем, но человек понимает, что есть дискриминация по возрасту.

– Самый первый шаг – обращение к юристам за консультациями. Есть профсоюзные организации, которые нередко играют свою позитивную роль с точки зрения отстаивания прав. Это такой же инструмент. Есть юристы, правоведы, консультанты из общественных организаций, адвокатские конторы и юрисконсульские организации, где можно прояснить вопросы с юристом-профессионалом: договор собираются прервать или заменить, рискую потерять работу, или прислали письмо об увольнении, а договор через полгода заканчивается… Необходимо получать квалифицированную консультацию. Это путь подобный тому, как человек, заболев, обращается к врачу.

Бывает, человек сразу идет в суд, когда есть явные данные того, что с ним поступают дискриминационно. По мнению юристов по трудовому праву, суды пока не срабатывают в полной степени адекватно, не всегда принимаются решения с точки зрения диагностики дискриминации. Поэтому лучше сначала посоветоваться с профессионалом, взвесить pro et contra, подготовиться.

– Многие пожилые люди даже не знают этих возможностей или боятся…

– Да, игнорируют консультации. На этой почве бывают стресс, обиды, недопонимание. И человек замыкается больше, изолируется, в себя уходит. Кроме того, не все из них ходят, не все хорошо слышат или видят, из дома не могут выйти… Такие отрезанные по своим функциональным свойствам люди нередко вообще не имеют адекватной информации в области права. Поэтому НКО необходимо активно создавать правовые информационно-просветительские проекты. Семинары, программы, обучение очень актуальны для пожилых людей.

Наблюдаю большое количество юристов в регионах. В Каменске-Уральском консультируют пожилых людей, ветеранов вооруженных конфликтов, привлекаются специалисты и платно и бесплатно. То же самое в Рубцовске: адвокаты, юристы занимаются отстаиванием медицинских прав по отношению к пожилым людям, вместе с ними обсуждают проблемы, и рождаются формы такого общественного консультирования нуждающихся. В малых городах и сельских поселениях эту функцию в какой-то степени должен восполнять социальный работник. Он приносит еду на дом, приносит новые положения. Такой соцработник является тоже живой ниточкой, с миром старика связывает.

Проблема в том, что не все нуждающиеся охвачены. В сфере ведения ЦСО находится условно 100% пожилых. Из них услугами может быть охвачено 40-60%. По словам главного геронтолога Москвы, профессора Ольги Ткачевой, в России группой повышенного риска, уязвимыми являются 20% пожилых. Это значит каждый пятый! Для меня эта цифра была маленьким сюрпризом, потому что по классической литературе, по нашим источникам в группе риска раньше указывалось 7-10 %. Это большая группа, которая динамически колеблется между жизнью и смертью, учитывая отсутствие помощи, нехватку НКО, отсутствие традиций волонтерства, в том числе и среди самих пожилых людей.

– У нас эта форма только-только начинает зарождаться.

– …А в Европе пенсионеры, которые покидают трудовые рынки, составляют костяк волонтерского движения среди пожилых. Они очень много полезной работы делают со своими сверстниками: приходят на дом, в больницы, обслуживают кафе для пожилых, помогают друг другу, организуют культурные, досуговые вещи. Наша задача – развивать активное старение, чтобы пожилые люди сами восполняли потребности, услуги, недостающие от государства, НКО.

Возьмем старый дом в центре Москвы. Я уверен, что 10-15 % его жильцов – лежачие старики, никто им не помогает. У нас просто пока нет традиции помощи и общинности. А нужно-то всего предложить собраться и сказать: там Мария Ивановна лежит, там Петр Петрович один, ты понесешь пирожки, я – варежки, а он будет звонить и справляться о состоянии. Закипит общественная жизнь, не проходящая мимо стариков, а приходящая к ним, вовлекающая их в жизнь общества. Мы вырвем их из социальной изоляции, тогда и трагедий станет меньше, пессимизма, больше будет оптимизма, активности, молодежь потянется.

Преодоление эйджизма в практическом плане – это активность общества, а чтобы она возникла, нужна, конечно, ментальная смена. В СССР этих подходов не было, хотя, конечно, декларировалось уважение к старости гораздо мощнее, чем сегодня.

– Уважение к старшим нужно прививать с малолетства, чтобы впоследствии избежать дискриминации человека. А как это делать?

– В этом отношении геронтология говорит о необходимости смены имиджа старости в обществе. Параметры этой смены задает государство. Вот подростки видят нищих бабушек, собирающих бутылки, слышат, как их родители порой презрительно говорят о своих родителях, не помогают им, отмечают, что дедушке обязательно чего-то не хватает, а он еще и попивает, обращают внимание на то, что у мамы новое красивое пальто, а у бабушки – старое лоснящееся, туфли стоптаны… Каково воспитательное значение таких картинок для ребят?

Мы все привыкли к тому, что бабушка обязана жить бедно. Получается, когда молодое поколение видит такой образ пожилых людей, обусловленный их комплексными отношениями с государством и обществом, то закладывается негативный стереотип по отношению к старости. Как только – постепенно, не быстро – будет меняться имидж в сторону активных, работающих, хорошо одетых, путешествующих, спортивных, образованных, помогающих детям и внукам, автономно живущих, процветающих, на улицах исчезнут нищие бабушки, поколение стариков будет респектабельно жить, изменится и отношение к пожилым людям.

– Это же долгосрочная история, работа по изменению сознания…

– Сознание тоже меняется под воздействием социальных конструкций государства. Будет сейчас позитивная конструкция в отношении старости, станет развиваться геронтология, повышаться материальный уровень, будет меняться и отношение к старикам. Это неизбежно. Так везде происходило. Но пока мы в таком моменте общественного развития, когда старое в новом, новое в старом… Все противоречиво происходит. Направление очень непрочное, быстро меняется. Кроме старения, на нас другие вызовы влияют, такие как экономические, политические, глобальные и так далее.

Но воля наконец-то появилась! Поворот в эту сторону наметился очевиднейший. Социальный туризм стремительно развивается. В том же Каменске-Уральском: ЦСО дает бесплатный автобус, НКО – своих подопечных, и они едут в малахитовые пещеры, на место гибели царской семьи… Или выезды в Заринске на загородные семинары с плаванием, спортивными занятиями и прочим. Николай Аксенов, руководитель заринского «Стимула», очень мудрый парень, ему лет 30. На базе бывшего летнего лагеря детского дома развернул площадку для пожилых людей, и к ним привозит группы воспитанников детских домов. Они общаются, у костра сидят, помогают друг другу. И что интересно: пожилые люди эти правила игры быстро воспринимают, так им весело вместе, как будто они всю жизнь в этом были. Такой сплав возникает чудный, просто диву даешься!

– Как реализуется общественная инициатива в бизнес-структурах, социальном предпринимательстве?

– Благотворительность и помощь социальным категориям становятся по-хорошему модным движением. Понятно, что кризисные времена не лучший период для бизнес-инвестиций в такую, казалось бы, проигрышную сферу, как социальную. Тем более – геронтологию. Но грантовые корпоративные вещи начинают срабатывать, и люди на местах все лучше и лучше проекты реализуют, более точечно, адресно.

В том же Каменске-Уральском не так давно получили первый небольшой грант от алюминиевого завода на оборудование электронных шахмат для слепых пожилых людей. Купили в Москве, привезли, обустроили комнату. Теперь слепые пожилые играют, турниры организуют. Потом взяли другой грант – от металлургов. Сделали патронажную программу для пожилых активистов: приходят к немощным инвалидам, приносят им продукты, убирают, общаются. В Тамбове НКО взялось администрировать шесть сельских отделений ухода за престарелыми. Ребята стараются неформально работать, открыты к партнерству. Фонд «Старость в радость» им целый фургон вещей привез, что-то мы дали. Получают госсубсидии, вкладывают в геронтологический уход.

Эти инъекции новых знаний – от московских НКО, которые связаны с мировыми достижениями в сфере. Опыт-то колоссальный, нельзя от него отгораживаться. Это все приходит в регионы более активно. И я рад, что популяризируется и набирает обороты соцпредпринимательство, одна из ключевых социальных инноваций, на которое государство делает ставку. Правда, сотрудники НКО боятся, что возникнет конкуренция, но тут уж соображать, крутиться надо.

Дело за инициативными людьми, такие люди сейчас меняют жизнь. Как только общественная инициатива начинает биться, появляется небольшая копеечка – быстро все меняется. Эти элементы нового, конечно, будут развиваться. И в рамках этих новых форм постепенно изменится пагубное, темное отношение к престарелым, эйджизм будет уходить. Хотя природа людская консервативна, и рецидивы могут быть, но это будет уже рецидивами, а не массовой практикой.

Портал «Вечная молодость» http://vechnayamolodost.ru

28.09.2015