«Навеселе» – еще один отрывок
Издательство «Альпина нон-фикшн» представляет книгу канадского ученого Эдварда Слингерленда «Навеселе. Как люди хотели устроить пьянку, а построили цивилизацию» (перевод Натальи Колпаковой).
Автор книги, известный психолог-когнитивист Эдвард Слингерленд, предлагает взглянуть на привычные вещи по-новому. Удовольствия и наслаждения, по его мнению, следует рассматривать с точки зрения эволюционной необходимости. Накопив немало интереснейшего материала по истории алкоголя, ученый рисует всеобъемлющую картину взаимоотношений человека и одурманивающих веществ. На протяжении тысячелетий люди проявляли чудеса изобретательности, чтобы добиться заветной цели — получить напиток, который сможет развеселить, облегчить общение и, самое главное, помочь адаптироваться к существованию в непростой среде и справиться со всеми трудностями. Но если в малых дозах алкоголь — наш помощник и друг, то в больших — заклятый враг и разрушитель. Почему так происходит? Можно ли максимально использовать преимущества одурманивающих веществ, взяв под контроль их жестокие последствия?
В легкой, шутливой манере Слингерленд отвечает на эти вопросы. Он увлекает читателя в захватывающее путешествие по прошлому, весело рассказывает о традициях пития в современных обществах, а кроме того, объясняет, как человеку в будущем сделать алкоголь фактором общественного прогресса.
Предлагаем прочитать фрагмент из главы «Как впустить в свою жизнь Диониса».
Пьяный ум
Как доказывает описанный ранее в этой главе эксперимент по изучению креативности, если мы хотим воссоздать детскую гибкость мышления, то можем воспользоваться транскраниальной магнитной стимуляцией и попросту подавить префронтальную кору. Однако подобные устройства появились лишь недавно, являются дорогостоящими и громоздкими, да и в целом не этим хозяева обычно развлекают гостей на вечеринке. Нам нужно решение, совершенно не требующее высоких технологий. Нечто, фактически отключающее префронтальную кору и делающее нас счастливыми и расслабленными, но не более чем на несколько часов. Что-то такое, что мог бы изготовить где угодно и практически из чего угодно любой человек, причем за разумно малые деньги. Дополнительные плюсы — если это вкусно, хорошо сочетается с едой и влечет за собой танцы и другие проявления общительности и единения.
Очевидно, что алкоголь идеально удовлетворяет всем этим требованиям. Поскольку его естественным образом можно получить из гнилых фруктов, психоактивные свойства алкоголя присущи разнообразнейшим биологическим видам. Помимо того что его легко обнаруживать, производить и потреблять, еще один фактор сделал алкоголь неоспоримым лидером, царем психотропных веществ, а именно широта и неоднородность влияний на тело и ум человека. По замечанию Стивена Брауна, алкоголь повторяет действие многих других наркотиков, представляя собой нечто вроде «таблетки в бутылке: стимулирующего/угнетающего и изменяющего настроение препарата, не оставляющего незатронутой практически ни одной нервной цепи или системы головного мозга». В этом отношении он уникален среди веществ, изменяющих сознание. «Кокаин и ЛСД действуют словно фармакологические скальпели, — отмечает Браун, — изменяя деятельность лишь одного или очень немногих контуров мозга. Алкоголь больше похож на фармакологическую ручную гранату. Он поражает практически всё вокруг».
Отчасти это объясняется легкостью распространения алкоголя по нашей системе «тело — мозг». Этанол, активный ингредиент спиртных напитков, растворим и в воде, и в жире. Вследствие растворимости в воде он легко разносится водой по организму и быстро попадает в кровоток, а благодаря жирорастворимости легко проникает через жиросодержащие клеточные мембраны. Хотя спиртное принято считать депрессантом, реальная картина намного сложнее, как того и следовало ожидать при подрыве фармакологической гранаты.
Начать с того, что алкогольное опьянение является двухфазным. Восходящая фаза, с увеличением содержания спирта в крови, характеризуется стимуляцией и легкой эйфорией, поскольку алкоголь усиливает выделение дофамина и серотонина. Именно тогда алкоголь повторяет действие чистых стимуляторов, таких как кокаин или экстази. В этой фазе алкоголь также запускает выработку эндорфинов. В этом отношении его можно рассматривать как смягченный вариант морфина, дающий обезболивающий эффект, повышающий настроение в целом и снижающий тревогу.
В нисходящей фазе, когда содержание спирта в крови достигает максимума и затем начинает уменьшаться, алкоголь действует как депрессант. Спиртное затрудняет работу мозга, нанося угнетающий двойной удар. Оно подхлестывает или даже чрезмерно усиливает активность ГАМК-рецепторов, задача которых — угнетать нервную деятельность, и в то же время подавляет активность глутаматных рецепторов, обычно возбуждающих нервную деятельность. Поэтому, что касается деятельности мозга, алкоголь одновременно бьет по тормозам и снимает ногу с акселератора. Резкое торможение нервной деятельности обусловливает седативный эффект, особенно при высоком содержании спирта в крови.
Наиболее сильное угнетающее действие алкоголь, как выяснилось, оказывает на три области мозга: префронтальную кору, гиппокамп и мозжечок. Гиппокамп участвует в функции памяти, а мозжечок — в базовых двигательных навыках. То, что алкоголь воздействует на обе эти области, объясняет, почему пьяные могут споткнуться и разбить вазу, придя домой после вечернего разгула, а наутро удивляться при виде осколков.
Нас, однако, больше всего интересует дерегулирование работы префронтальной коры и связанных с ней областей. Одним из важнейших союзников префронтальной коры в деле когнитивного контроля является передняя поясная кора (ППК) головного мозга. ППК выступает своего рода наблюдателем на игровой площадке, отслеживая ваши действия в мире и выявляя ошибки и другие негативные сигналы, которые свидетельствуют: чем бы вы сейчас ни занимались, это нужно прекратить. Если вы выходите утром из дома на работу и начинаете поскальзываться на льду, именно ППК замечает это и сигнализирует префронтальной коре, что она должна взять под контроль вашу двигательную систему, обычно работающую на автопилоте. Под управлением префронтальной коры вы шагаете нелепо и скованно, поскольку двигательные системы лучше всего функционируют, будучи предоставлены сами себе. Вы дольше добираетесь до работы, но хотя бы не падаете лицом на лед.
В лаборатории совместные действия ППК и префронтальной коры можно наблюдать в том числе в экспериментальной парадигме, именуемой Висконсинским тестом сортировки карточек. В этом задании испытуемым дается набор карточек с изображением всевозможных фигур и символов в разном количестве и в разном цвете. Они должны выбрать карточку, соответствующую образцу, предложенному экспериментатором. Правильно выполнив задание, участники получают положительный отзыв, однако никаких дальнейших инструкций не следует. Существует более изощренный вариант задания на поиск соответствия цвета или формы, разработанный для врановых и голубей, и поначалу он вызывает сильное раздражение: вы слышите подтверждение, что добились успеха, но не имеете представления о том, по каким правилам этот успех определяется. Тем не менее испытуемые очень быстро осваиваются, поскольку принцип соответствия не случаен. От вас может требоваться найти соответствие по количеству предметов, цвету или типу, но в любом случае люди удивительно быстро обнаруживают это правило. Как только они уясняют правило, которое интуитивно определили (скажем, ищи соответствие по форме и игнорируй количество и цвет), и начинают инстинктивно отвечать правильно, коварный экспериментатор без предупреждения меняет условие: ни с того ни с сего цвет становится важным, а форма — несущественной, и карточки, которые раньше соответствовали образцу, теперь отвергаются. Это лабораторный эквивалент обледеневшего тротуара, который неожиданно дает совсем противоположные ожидаемым ощущения. У неврологически типичных субъектов ошибки, появившиеся из-за изменения правила, сигнализируют их ППК о каком-то неблагополучии. Тогда ППК велит префронтальной коре отказаться от прошлого поведения (поиск соответствия по форме), замедлить отклики и ждать, когда определится новое правило. Как только новое правило обнаружено, ППК счастлива, префронтальная кора может расслабиться, а игрок — вновь перейти на автопилот, благополучно подбирая цвет к цвету.
Этот сдвиг происходит не мгновенно. Какое-то время после изменения правила люди упорствуют и продолжают следовать уже неверной стратегии, невзирая на негативную обратную связь. Продолжительность времени, необходимого человеку, чтобы переключиться, — надежный показатель уровня когнитивного контроля и здоровья префронтальной коры. Людям с поврежденной или недостаточно функциональной префронтальной корой нужно много времени, чтобы изменить поведение после смены условий. Иными словами, они продолжают идти обычным шагом, несмотря на новые условия — скользкий лед.
Существенно, что пьяные выполняют это задание так, как будто у них повреждена префронтальная кора. Они упрямо продолжают следовать прежним курсом, несмотря на негативную обратную связь. И это неудивительно, так как многие знают, как засидевшийся в баре выпивоха с тупым упорством снова и снова пытается засунуть ключ в замок соседской двери. Алкоголь оказывает на наш организм целый букет воздействий, усиливающих друг друга. Так, снижение способности воспринимать негативную обратную связь усугубляется множеством других «взрывов», вызванных им в мозге. Угнетается обработка сигналов страха и других отрицательных эмоций амигдалой, и пьяный становится относительно невосприимчивым к любым отрицательным стимулам, которым все-таки удается до него достучаться. Внимание снижается, ограничиваясь текущим моментом, наступает так называемые алкогольная близорукость, человека невозможно переубедить, какими бы ни были рассуждения или внешние обстоятельства. Он не может предвидеть последствия своих действий. Рабочая память и скорость когнитивной обработки снижаются. Нарушается способность подавлять импульсы, что является одной из главных задач префронтальной коры. Наконец, человек, испытывающий прилив серотонина и дофамина в восходящей фазе опьянения, так великолепно себя чувствует, что даже если оглушенному тандему — префронтальной коре и ППК — удается довести до него сигнал тревоги, ему теперь просто всё равно, даже если он делает что-то не то. В этот момент разъяренный завсегдатай баров отшвыривает негодные ключи и разбивает окно, чтобы попасть в «свой» дом, к смятению спящих соседей.
Никакое другое психотропное вещество не оказывает такого широкого спектра воздействий, как алкоголь, но самые популярные из этих веществ влияют на сознание человека схожим образом. Активный компонент каннабиса, тетрагидроканнабинол, воздействует на специфические для него рецепторы в мозге («каннабиоидные» рецепторы) таким образом, что, подобно спиртному, сильно повышает уровень дофамина, мешает формированию воспоминаний и ухудшает двигательные функции. Кава также стимулирует выработку дофамина и снижает тревогу, но практически не затрагивает большинство высших когнитивных функций. Классические галлюциногены, такие как ЛСД и псилоцибин, влияют на серотониновые и, возможно, дофаминовые рецепторы, здорово улучшая наше настроение, но в то же время нанося сильный удар по так называемой сети пассивного режима работы мозга (СПРРМ)1. Как представляется, СПРРМ обеспечивает фундаментальное чувство своего «я». Подрыв ее работы галлюциногенами приводит к полнейшей текучести когнитивного процесса, к размытию границы между «я» и другими и к прекращению фильтрации сенсорной информации, что характерно как для психики спящего, так и для мышления маленьких детей.
Следует также отметить, что когнитивные эффекты, аналогичные последствиям отравления алкоголем, могут быть достигнуты и различными методами, не предполагающими употребления химических веществ. Например, запредельные физические нагрузки иногда вызывают «кайф бегуна», стимулируя выработку дофамина и снижая контроль префронтальной коры, поскольку подвергнутое чрезмерным нагрузкам тело перенаправляет ресурсы от энергетически прожорливой коры головного мозга к более нуждающимся в данный момент системам двигательного аппарата и кровообращения. Как утверждает нейробиолог Арне Дитрих, этим сочетанием, по всей видимости, объясняется утрата чувства собственного «я» и сильная эйфория в моменты «пиковых переживаний» у спортсменов. Эти хитрости используются в разных религиях для всевозможных ритуалов. Суфийский танец, групповое пение и произнесение молитв, длительная медитация в болезненных позах (со скрещенными ногами, в молитвенном коленопреклонении), умерщвление плоти (самобичевание, прокалывание кожи) или экстремальные дыхательные упражнения — все эти приемы могут дать аналогичный кайф, подхлестнув выработку дофамина и эндорфинов, в то же время отняв энергию у префронтальной коры.
Но вот в чем загвоздка. Эти предельные переживания требуют колоссальных затрат времени и усилий, и неудивительно, что люди прибегают к одурманивающим веществам. Среди них же алкоголь царствует безраздельно. Каннабис нужно курить или глотать, его сложно дозировать, а его воздействие на тело и ум непредсказуем. От косяка одни становятся общительными и энергичными, другие уходят в себя, погружаются в паранойю или сонливость. Псилоцибиновые грибы могут вызвать серьезное расстройство пищеварительной системы, сильнейшую дезориентацию и галлюцинации и требуют полного выпадения из реальности на продолжительный период. Поэтому ни в одной культуре не поощряется привычка пожевать волшебных грибочков перед обедом или в гостях. Впрочем, по сравнению с невероятно токсичными пустынными семенами или огромными ядовитыми жабами псилоцибин — пожалуй, самый скромный и безопасный из природных галлюциногенов, который мало чем может похвастаться.
Напротив, алкоголь — во многих отношениях идеальный наркотик. Его легко дозировать, он оказывает примерно одинаковое воздействие на мышление разных людей. Самое главное — его последствия проявляются и исчезают предсказуемо и относительно преходящи. Мы еще только берем «по второй» из рук бармена, а наша печень уже лихорадочно трудится, расщепляя этанол из первого стакана на менее токсичные вещества, чтобы его можно было вывести из организма. С учетом недостатков большинства химических психотропных веществ и огромных затрат времени, сил и страданий на нехимические способы расширения сознания неудивительно, что большинство из нас почти всегда предпочитают пару кружек пива, а не протаскивание острых предметов через щеки. Если мы хотим улучшить настроение и на время отключить префронтальную кору, вкусный жидкий нейротоксин представляется самым быстрым и приятным средством.
Пространство для Диониса
Префронтальная кора — часть мозга, получившая развитие на самых последних этапах эволюции. Можно также сказать, что именно префронтальная кора делает нас людьми. Трудно представить, какой была бы наша жизнь без способности контролировать импульсы и сосредоточиваться на долгосрочных целях, без абстрактного мышления, без умения следить за своими действиями и исправлять ошибки.
Мы узнали, однако, что префронтальная кора становится нашим врагом, если необходимо соответствовать требованиям «трех К» — специфическим условиям в экологической нише человека. Опьянение — противоядие против когнитивного контроля, способ на время обуздать этого противника креативности, культурной открытости и социальных уз.
Для того чтобы четко сформулировать относительные выгоды и издержки от присутствия этого трезвомыслящего кайфолома в передней части нашего головного мозга, давайте снова обратимся к древнегреческой мифологии. Два бога греческого пантеона, Аполлон и Дионис, олицетворяют собой две крайности — самоконтроль и импульсивность. Аполлон, как повелитель света, символизирует рациональность, порядок и самоконтроль. Образ Аполлона в искусстве отличается сдержанностью и изяществом, тщательно выверенной соразмерностью. Поклонение Аполлону проходило в посвященных ему храмах в виде величественных, формализованных ритуалов и подношений. Дионис — бог виноделия, возлияний, плодородия, буйства и страстей. Дионисийская тема в искусстве поощряет избыточность, экстаз, измененные состояния сознания. Широко известно участие в его культе менад — необузданных женщин, тайно собиравшихся ночами в лесах на вакханалии. Эти празднества, подпитанные спиртным и наркотиками, были похожи на современные рейвы, но отличались куда более темным уклоном, большей степенью обнаженности участников и временами каннибализмом.
Дионис обращается к более древним областям нашего мозга, отвечающим за секс, эмоции, движение, осязание. Сфера Аполлона — префронтальная кора. Именно благодаря ей взрослые люди в нормальном состоянии ведут себя скорее как суровые волки, чем как игривые лабрадоры. Под ее управлением мы становимся очень эффективными в решении особых задач и обретаем способность без устали трудиться над ними, презрев скуку, усталость и отвлекающие факторы. Это источник всего того, чего так отчаянно не хватает четырехлетке, без конца завязывающему и развязывающему шнурки, по крайней мере с точки зрения взрослого, который стремится вовремя отвести его в детский сад и успеть на работу. Кофеин и никотин — друзья волка, помогающие ему сосредоточиться, забыть об утомлении, заострить внимание. Эти вещества — друзья и естественные союзники префронтальной коры. Это инструменты Аполлона.
Однако, если мы хотим дать волю своей дионисийской натуре, нам нужно что-то, что замедлит или ослабит действие префронтальной коры, сделает нас более игривыми, креативными, эмоциональными, доверчивыми. Мы должны расслабиться; одно из имен Диониса на латыни — Liber, Свободный. Нам нужно что-то, что позволит нам пользоваться всеми чудесными свойствами детского ума, оставаясь взрослыми, разбавить аполлонический порядок и дисциплину толикой дионисийского хаоса или расслабона.
Именно поэтому Дионис — еще и бог виноделия. Алкоголь, идеально сочетающийся с приятной музыкой, танцами и другими формами игры, идеально подходит для того, чтобы на несколько часов парализовать префронтальную кору. После одного-двух стаканов ваше внимание сужается, ограничиваясь лишь непосредственным окружением. Ум блуждает, получив свободу следовать в любом направлении, куда бы ни увлекла его беседа. Вы счастливы и не беспокоитесь о последствиях.Двигательные навыки вам отказывают. В то же время если вы говорите на неродном языке, то можете вдруг обрести больше уверенности и беглости. Иными словами, вы снова ребенок, со всеми плюсами и минусами незрелой префронтальной коры. Это изящное и удобное решение задачи временного обретения восприимчивого, гибкого, как у ребенка, состояния ума человеком с телом, возможностями и ресурсами взрослого.
Позволяя ребячливому Дионису взять над нами власть, по крайней мере на короткое время, мы реагируем на вызовы, присущие человеческому бытию. Опьянение помогает справляться с требованиями нашей экологической ниши, облегчая проявление креативности и сосуществование в тесном соседстве друг с другом, поддерживая наш дух в коллективных начинаниях, позволяя быть более открытыми, чтобы контактировать с другими и учиться у них. Даже Платон, почти одержимый почитатель Аполлона, признавал необходимость своего рода умственного и духовного обновления, даруемого алкоголем: «Души пьющих становятся огненно-красными, как раскаленное железо, следовательно, смягчаются и омолаживаются, вследствие чего каждому, имеющему возможность и умение формировать и образовывать их, столь же легко иметь с ними дело, что и с юными». Кроме того, когда мы напиваемся, нам проще соответствовать социальным требованиям к обладателю человеческой сущности, поскольку мы одновременно становимся более доверчивыми и в большей степени заслуживаем доверия.
Поэтому употребление алкоголя, несмотря на сопутствующие издержки и последующие проблемы, не просто не было устранено генетической эволюцией или культурным законом. Время от времени нам необходимо опьянеть в прямом или переносном смысле. Аполлон должен подчиниться Дионису, волк — уступить место лабрадору, взрослый — ребенку. Олдос Хаксли в своем эпохальном труде о химических психотропных веществах «Двери восприятия» (1954) замечает: «Мы, и как вид, и как индивиды, вероятно, не способны обойтись без систематического рационального мышления. Однако в той же мере мы, если желаем сохранить рассудок, не можем обойтись и без непосредственного восприятия — и чем более бессистемным оно будет, тем лучше, — внутреннего и внешнего миров, в которые мы пришли, родившись».
Иными словами, быть человеком — значит поддерживать хрупкое равновесие между Аполлоном и Дионисом. Мы должны уметь как завязывать шнурки, так и время от времени отвлекаться на что-то красивое, интересное или новое. Вследствие специфических проблем с адаптацией, с которыми сталкивается наш биологический вид, нам нужна возможность впрыскивать в жизнь контролируемые дозы хаоса. Аполлон, трезвомыслящий взрослый, не может постоянно стоять у штурвала. Дионису, словно незадачливому малышу, трудно сладить с ботинками, зато иногда ему удаются новаторские решения, которые Аполлон ни за что бы не заметил. Способы одурманивания, главнейшим из которых является алкоголь, традиционно служили для нас одной из возможностей оставить место для Диониса. Именно он, прихлебывающий вино, пляшущий, исступленный Дионис, освободил нас от эгоистичной обезьяньей самости достаточно надолго, чтобы, спотыкающихся и хохочущих, втащить в цивилизацию.
Портал «Вечная молодость» http://vechnayamolodost.ru